Елена Руденко - Смерть в Версале[редакция 2003 г.]
Я очень несчастный человек. Я остался совсем один. Моего состояния хватает только на оплату квартиры и дешевый портвейн. Никто не испытывает ко мне добрых чувств. Мир так жесток! Никто не ценит моих талантов, не понимает, что одно мое присутствие способно осчастливить их!
Я смотрюсь в зеркало. Как я красив!.. Но неужели я начал стареть? Нет, это просто мешки под глазами и отеки… Это пройдет… Ах, глупые люди не замечают моей красоты!
Ко мне пришли два человека. Они расследуют убийство. Что я могу им сказать? Два глупца! Как они осмелились приставать ко мне с подобными разговорами!
В комнату входит Бланка Легран, моя любовница, полная дура.
— Кто эти люди? — несколько властно спрашивает она.
Что за тон? Раньше она себе такого не позволяла!
— Они расследуют убийство нашего кредитора! — отмахиваюсь я.
— Он убит? — удивленно спрашивает она, присаживаясь на диван с потертой обивкой. — Кошмар.
Кошмар или нет, но его жена простила долг.
Бланка как будто прочла мои мысли:
— Хотя теперь ты можешь не платить долг, — говорит она.
Бланка берет лежащую рядом шляпку, аккуратно надевает ее на растрепанные волосы, повертевшись перед зеркалом, направляется к выходу.
— Мне пора, — небрежно бросает она гостям. — Извините, что не могу принять участие в беседе.
— Ты куда, Бланка? — сурово спрашиваю я ее.
— Какое тебе дело! — огрызается она.
Обнаглела! Кажется, я начинаю понимать, в чем дело!
— Ты идешь к Мирабо! — восклицаю я. — Я видел, как ты обнималась с ним в парке!
Легран испускает тяжкий вздох. В ее взгляде я читаю: «Как ты мне надоел!»
— Да ну тебя! — машет она рукой. — Неужели ты не смирился с тем, что мы должны расстаться! Не волнуйся, я скоро съеду с твоей квартиры.
С этими словами она уходит. Пусть проваливает. Она сама мне надоела. Болтливая идиотка! Найду себе другую подружку! Я делаю глоток портвейна.
— Вот видите, как я живу! — говорю я гостям. — И в этом виноват только один человек!
— Простите, и кто это? — интересуется один из гостей, худощавый такой.
Какой болван! Неужели не ясно!
— Мой отец! — отвечаю я. — Потому что он преставился раньше, чем успел обеспечить меня деньгами до самой смерти. Как я завидую Гонди. У него шикарный особняк и хорошенькая жена. Ему всегда везло!
— Везло? — переспрашивает худой. — По–моему, он много работал…
Действительно, болван. Работал? Чушь! Просто дуракам всегда все идет в руки!
Я говорю ему об этом.
— Так… так… — бормочет он. — Мсье Морьеса вы тоже считаете таким?
Зачем задавать вопросы, ответ на которые очевиден? Трижды болван!
— Да, этому денежному мешку всегда все удавалось! — говорю я. — Он приумножил состояние своей жены благодаря подлости!
— Хм… а вы знакомы с мадемуазель Планш? — еще вопрос.
— Да! — раздраженно говорю я. — Какое–то время она приходила сюда делать уборку. Потом мне пришлось отказаться от ее услуг.
На этом разговор закончился. Зачем было отвлекать меня по таким пустякам!?
Я, Максимильен Робеспьер иду к Светлане, к счастью, без Камилла. Я могу высказать свои истинные предположения. Если Демулен принимает участие в обсуждении, приходится следить за собой, чтобы, не дай Бог, не сказать что–то плохое о графе Мирабо.
Светик быстро поправилась. Сегодня даже прогулялась. Благо погода хорошая.
Она открывает мне дверь. Ее лицо испугано. Что произошло? В гостиной со мной здоровается молодой человек. Явно иностранец. Представляется как Поль Очер.
М-да… Выясняется, что они сегодня времени даром не теряли. Светлана пересказывает мне события, волнуется, запинается. Незнакомец ее бы не понял, но мне хорошо знакома эта речь. Наконец Светик успокаивается и просит меня рассказать о своих успехах.
Я подробно пересказываю. Только Теруань опускаю. Не знаю, в каких отношениях состоит с ней мсье Очер. Лучше не рисковать.
Теперь я перехожу к пояснениям. Мое любимое. Мне нравится взирать на удивленные лица собеседников.
— Самый неприятный из всех мсье Сенар, — говорю я. — Привык к тому, что мир должен вертеться вокруг него. А когда эта иллюзия разрушилась, он стал опускаться. Всех, кто чего–то добился, он ненавидит и считает везучими дураками. Дело в том, что его сильно баловали в детстве и ни к чему не подготовили. К своему стыду, замечу, я всю жизнь мечтал быть балованным ребенком. Однако все сложилось с точностью до наоборот. Думаю, это к лучшему. Будь я таким, как Сенар, я бы не стал судьей в Аррасе, не победил бы на выборах, не ввязывался бы в сражения в Собрании.
— Да, ты прав, — соглашается Светик. — Неужели Сенар может быть убийцей?
— Еще как! — говорю я. — Сенар был загнан в угол. А в таких ситуациях люди вроде него или совершают самоубийство, или убивают того, кто им мешает.
Сенар очень неприятный тип! Я сразу понял, этот человек пытается найти утешение в выпивке. Бутылки на столике и запах дешевого портвейна подтвердили мою догадку. А захламленность и грязь в его квартире! Я с трудом скрыл брезгливость, которую вызвало у меня его жилище. Тут главная причина не бедность, а самая обычная неряшливость.
— Потом его подружка, — продолжаю я. — Она чем–то привлекла внимание Мирабо. Это неспроста.
— Может, она ему понравилась, — предполагает Светлана.
— Не думаю, у графа выбор женщин получше, — возражаю я. — Легран привлекательна, но вульгарна. Скорее всего, он поручил ей какую–то задачу. Может, Мирабо решил ее руками устранить Морьеса… Хорошо, что Камилл меня не слышит.
— Любопытно, — говорит Светик. — А мсье Гонди? По–моему, он неплохой человек.
Я киваю:
— Да, я с тобой согласен. Гонди целеустремленный, упорный, но стал немного грубоват от тяжелой жизни. Такой человек ни перед чем не остановится. Он не допустит, чтобы рухнуло все, что он так долго создавал. Если у Гонди не было иного выхода, кроме убийства, он бы совершил убийство. Его жена тоже в списке подозреваемых.
— Почему? — удивляется ребенок. — Ты описал ее как милую, домашнюю женщину.
Я поясняю:
— Такие женщины очень преданы мужьям и готовы на все. В такой ситуации эта пушистая кошечка может выпустить острые коготки.
— Ты еще говорил о докторе Друо и Паскале Морьесе, кузене убитого, — вспоминает ребенок.
— Да, — соглашаюсь я. — Только выражение чувств доктора мне кажется странным, оно слишком навязчиво и в то же время холодно. Мне сказали, что он влюблен в мадам Морьес. Возможно, он решил устранить мужа, а потом жениться на ней. Не исключено, что он ее не любит, а охотится за состоянием. Странно так же, что он пытается выдать смерть мсье Морьеса за естественную. Кузен Паскаль слишком уж старается держаться непринужденно. Подчеркивает, что он подозреваемый. В общем, переигрывает. Впечатления умного человека он не производит. Такие люди вообще не умеют думать. Хоть Планш говорила только о должниках, этих двоих я все же включу в список.
Поль Очер внимательно слушает нас. Он тактично не вмешивается в беседу. Я закончил.
— Великолепно! — восклицает он. — Я восхищаюсь вашим талантом!
— Благодарю, мой друг, — улыбаюсь я. — Но пока еще нет результата.
Я испытываю симпатию к этому человеку. Похоже, ему нравится Светик, как он на нее смотрит! Думаю, этот юноша может быть настроен только серьезно по отношению к такой девушке.
— Вы узнали много интересного, — говорю я. — Начнем с мсье Ретифа. Сейчас я не могу сказать ничего определенного. Мне нужно поговорить с ним. Но мотив и возможность у него были. Яд — подходящее орудие убийства для утонченного писателя. Его трудно представить с кинжалом.
— Верно, — кивает Светик.
— Меня сейчас очень интересует Пьеретта Шабри, — продолжаю я. — Она была знакома с Морьесом. Возможно, она была влюблена в него. Я не смогу сделать выводов, не поговорив с ней. Может, она что–то знает, и ее хотят убить. Но весьма странно, что доза яда оказалась недостаточной. В любом случае, ее надо охранять.
— Мы уже позаботились об этом, нанят охранник, — говорит Светлана. — К ней не пускают никого, кроме нас с Полем и Пьера. Почту тоже получают за нее.
— Молодцы! — восклицаю я.
— Это Поль придумал, — говорит она.
Умный парень.
— И еще… надо бы поговорить с хозяевами кафе, — говорю я. — Вдруг они что–то заметили.
Светлана кивает.
— Мы с Полем этим займемся! — говорит Светик. — А на тебе Пьеретта и Ретиф. Ретиф гуляет по утрам в парке Тюильри, а вот адрес Пьеретты. Я предупредила ее и охранника.
Я хвалю Светик. Молодец. Быстро соображает!
— У меня завтра заседание, — говорю я. — Мне пора. Уже поздно. До завтра!
Поль понимает мой намек.
— Мне тоже пора, — говорит он. — Пока, Светик. До встречи, мсье Робеспьер.
